Ирано-иракская война. Пример, который лучше не повторять

В истории с войной Израиля с Ираном обращает внимание ее скоротечность. Особенно, на контрасте с нынешней войной в Украине, которая тянется уже больше трех лет.
 
Безусловно, у того же Израиля было почти нескрываемое желание завершить войну с выполнением своих максимальных целей – свержение режима аятолл в Иране или принуждение их к капитуляции по всем пунктам требований.
 
Однако, уже через неделю войны выяснилось, что власть в Иране устояла и сохраняет возможность наносить постоянные удары баллистикой. При том, что возможности самого Израиля поддерживать интенсивность ударов далеко не бесконечны. При этом Штаты полноценно втягиваться в войну с Ираном не захотели, а без их помощи израильтяне сокрушить режим в Тегеране не могли (да и с их помощью это было не гарантировано). А длительная война на истощение несла для Израиля огромные риски.
 
Потому согласие Израиля на перемирие было понятным и логичным.
 
Точно также как и согласие Ирана, которому нужна передышка, чтоб, как минимум восстановить свою систему ПВО и ракетную программу. Тем более, что у Израиля (и, тем более, у США) еще были широкие возможности нанести огромный ущерб Ирану, уничтожив объекты, критически важные для экономики.
 
Хотя и в Израиле, и в Иране были наверняка силы, которые призывали воевать «до талого», «до победного конца», «до полного уничтожения Ирана/Израиля». Которые убеждали, что «у противника ракет осталось не две-три недели, еще поднажмем и враг рухнет», «перемирие нужно нашим врагам, чтоб восстановить силы и снова напасть». Как это же говорят многие в Украине (хотя уже реже, чем раньше) и в России.
 
Но в Израиле и в Иране эти голоса не послушали и огонь прекратили.
 
Безусловно, ситуации очень отличаются. Главным образом, по возможностям «миротворческого» давления Трампа на участников войны. У Трампа больше рычагов влияния на Израиль, чем на Украину. Киев даже без американской помощи способен воевать, хотя его положение на поле боя это серьезно ухудшит. Но, опираясь на поддержку Европы, продолжать сопротивление украинская армия способна. У Израиля же, по сути, никаких других союзников в мире кроме США нет. Европа для Нетаньяху, мягко говоря, не друг. Поэтому поперек Трампу он слово сказать не может. Проявлять несогласованную инициативу – может. Но если Вашингтон на чем-то настаивает – тут у Израиля мало вариантов для маневра.
 
Также у Трампа, естественно, больше возможностей влиять на Иран, чем на РФ, которую от особо жестких мер воздействия прикрывает огромный ядерный арсенал.  
 
Кроме того, в Иран не приезжал какой-нибудь «китайский Борис Джонсон» убеждая аятоллу, что «Израиль уже на последнем издыхании, а Америка вообще скоро развалится. Поэтому нельзя соглашаться на перемирие. Нужно воевать дальше. Главное поглубже затянуть американцев в войну, убивать их солдат и топить их корабли, а мы тебе оружия дадим по самое немогу».
 
Так или иначе, но, в отличие войны России с Украиной, на Ближнем востоке стороны решили довольно быстро выйти из конфликта, продолжение которой и для Ирана, и для Израиля несло большие угрозы. Хотя исключать его повторения, конечно же, нельзя. Обе страны продолжают считать друг друга «экзистенциальной угрозой» для себя. Но эта серия уже закончена.
 
При этом, у одного из участников – Ирана, уже был опыт долгой войны, из которой удалось выйти с большим трудом и с огромными потерями. Речь идет об ирано-иракской войне 1980-1988 годов.
 
О ней в последнее время многие вспоминали в связи с конфликтом Израиля и Ирана. Однако, она больше напоминает не эту быстро закончившуюся 12-дневную войну (общее в них только то, что и в 1980-м, и в 2025-м на Иран внезапно напали, но он от первого удара не рухнул), а войну России и Украины.

Войну в 1980 году начал Ирак, сделав ставку на эффект неожиданности от вторжения, а также на внутренний раздрай в Иране, где только недавно произошла революция. На это же делала ставку и РФ в феврале 2022 году.

Но в 1980 году Иран выстоял, не допустил крупных потерь территорий, а аятолла Хомейни сильно укрепил свою власть на теме противостояния внешнему вторжению. Более того, вскоре иранцы перешли в контрнаступление, освободив часть территорий, как и Украина осенью 2022 года. Однако более амбициозные наступательные действия Ирана закончились без особого успеха, также как и наступление ВСУ в 2023 году.

По итогу, война перешла в позиционную стадию, но годами Багдад и Тегеран не могли договориться о мире, так как надеялись на победу.

И только лишь спустя 8 лет бойни, когда противники предельно истощились, было подписано перемирие. Причем война закончилась примерно на той же линии, где и началась. Ни Ирак, ни Иран не добилась своих основных целей, ничего не приобрели и потому обе стороны, по сути, оказались проигравшими - они понесли лишь огромные потери.

Хотя тупик в войне был очевиден уже по прошествии первых двух лет боев и договориться о мире можно было бы значительно раньше, избежав последующих жертв.

Подробнее об ирано-иракской войне читайте в исторической реконструкции "Страны". 
 
В начале была революция

Отношения двух стран были сложными с самого момента получения Ираком независимости от Великобритании – то есть с 1932 года. Яблоком раздора еще с 1930-х стала река Шатт-эль-Араб, образовавшаяся уже в современную эпоху в результате слияния легендарных Тигра и Евфрата: течет она по территории обоих государств, что очень мешает ее использованию как торгового маршрута. Особенно это проблемно для Ирака, у которого имеется лишь небольшой участок побережья Персидского залива – и, соответственно, очень ограниченные возможности для морской торговли.

Так что конфликты были и в 1930-х (тогда все завершилось тем, что полный контроль над Шатт-эль-Арабом получил Ирак), и в первой половине 1970-х. Последний начался с того, что Тегеран организовал восстание курдов на иракской территории, чем ослабил соседа, и в итоге завершился Алжирским договором 1975-го, по которому кусок реки вернулся во владение Тегерана в обмен на отказ от помощи курдам.

Это, так сказать, самая краткая выжимка из предыстории ирано-иракской войны. А сама история началась, как это регулярно происходит, с революции. Революционеры, совершающие переворот в своей стране, редко думают о внешних последствиях своих действий, – а они в результате определяют весь дальнейший ход событий. Это хорошо известно нам и по 1917-му, и по 2014 году. Так произошло и в Иране.

В январе-феврале 1979 года в Тегеране произошла исламская революция, в результате которой был свергнут шах Мохаммед Реза Пехлеви. Нельзя сказать, что шаха любили окружавшие Иран арабы: он однозначно ориентировался на Штаты и имел хорошие отношения с Израилем, ограничил влияние ислама и позволил гражданам своей страны (в том числе женщинам) вести европейский образ жизни – если не считать отсутствие политической демократии.

Так что падение последнего монарха Ирана поначалу в арабском мире восприняли даже с одобрением – в том числе и в Ираке, тогдашний лидер которого – президент и премьер Ахмед Хасан аль-Бакр – поприветствовал приход к власти аятоллы Хомейни.

1979 год. Хомейни идет к власти

Но идиллия длилась недолго. Победившие в Тегеране исламисты были не едины, а делились на несколько группировок, одна часть которых, оказывавшая серьезное влияние на Хомейни, стремилась к экспорту исламской революции, а другая – пыталась выжить конкурентов из власти. В итоге соседний Ирак очень быстро оказался в эпицентре политики Тегерана: сторонники "экспорта" начали с того, что по примеру шаха возобновили поддержку иракских курдов, а также пытались настроить против правительства в Багдаде иракских шиитов, а их противники поехали в Ирак искать помощи в борьбе с конкурентами.

65-летний Аль-Бакр, правивший с 1968 года, не хотел вмешиваться в эти конфликты и потому старался держать баланс в отношении различных тегеранских группировок, но вскоре он сам проиграл борьбу за власть и 16 июля 1979 года был вынужден уступить все свои посты второму человеку в государстве – главе службы безопасности Саддаму Хусейну. А для энергичного 42-летнего преемника иранский вопрос имел особое значение: именно он в 1975-м подписывал унизительное алжирское соглашение и теперь увидел способ переиграть историю.

В свою очередь в Тегеране окончательно взяли верх сторонники "экспорта", которые организовали Верховный совет исламской революции – специальную организацию для руководства антиправительственными группировками в Ираке, Саудовской Аравии, Бахрейне и Кувейте.

Толкнув арабские монархии в сторону Ирака, Иран фактически оказался в изоляции, поскольку Советский Союз уже давно имел дружеские отношения с "социалистическими" властями Багдада, а Америка, поддерживавшая шаха, была провозглашена главным врагом исламской революции – что усугубилось захватом исламистами посольства США в Тегеране вместе с его сотрудниками 4 ноября 1979 года, который длился более года.

На стороне Ирана оказались лишь другие "социалистические" арабские государства – Сирия и Ливия, лидеры которых – Хафез Ассад и Муаммар Каддафи – видели в Хусейне конкурента в борьбе за руководство арабским миром. А также Китай – просто в силу своей тогдашней нелюбви ко всем, кого поддерживал СССР. Эти союзники Тегерана сыграют свою роль в будущей ирано-иракской войне, но их влияние несопоставимо с неожиданным союзом Советского Союза, США, арабских монархий и даже Израиля, оказавшимся на стороне Багдада.

На фоне всего этого отношения Ирана и Ирака продолжали накаляться. В первые месяцы 1980 года проиранские группы организовали несколько неудавшихся покушений на соратников Саддама, в ответ на что из Ирака выслали 100 тысяч этнических персов. Тогда же начались мелкие конфликты: по официальной информации, иранские исламисты за первую половину 1980 года более 200 раз нарушали границу Ирака.

В июле военные из окружения бывшего шаха организовали неудачную попытку свержения Хомейни. И Багдад, хотя и не участвовал в организации путча, но пытался способствовать его победе. Следствием путча стали масштабные чистки в иранской армии, которые привели к ее ослаблению, – и Багдад решил, что пришла пора действовать.

17 сентября иракский лидер в прямом эфире телевидения разорвал алжирский договор, объявив его недействительным. Спустя пять дней армия Ирака начала наступление на Иран.

Осень 1980-го. Саддам Хусейн призывает наказать Иран

Израиль помогает аятолле

Военная операция, запланированная Багдадом, носила ограниченный характер: планировалось с помощью 100-тысячной группировки вернуть полный контроль над Шатт-эль-Арабом, захватить за десять дней несколько нефтяных центров Восточного Ирана – и перейти к обороне.

Такие планы, не предусматривающие полную победу над противником, изначально несут в себе характер авантюры. Они рассчитаны на то, что враг запаникует и согласится на условия нападающей стороны. Но что будет, если он не запаникует, сумеет организовать оборону и мобилизоваться для дальнейшей борьбы – ответа на этот вопрос в подобных планах нет.

Ирак действительно начал войну в максимально благоприятных условиях: против его 100-тысячной армии на границе имелась лишь 25-тысячная иранская группировка, он имел преимущество в авиации и количественно, и качественно – советские "Су", "МиГи" и "Ту" с подготовленными в СССР летчиками против оставшихся от шаха американских "Фантомов" без возможности получать из США запчасти и с летным составом, деморализованным чистками. Кроме того, Саддам рассчитывал на поддержку или, как минимум, лояльность иранских арабов, которые составляли большинство населения на территории, за которую должны были вестись бои.

И все же даже в этих условиях план операции не был выполнен, поскольку иракцы столкнулись с сопротивлением, которого не ожидали.

Уже спустя шесть дней Саддам понял, что достичь поставленных целей не получается, и 28 сентября предложил Тегерану перемирие на двух условиях: Иран отказывается от претензий на реку Шатт-эль-Араб и признает за Ираком право на уже захваченные территории; больше того, иракский лидер объявил, что с 1 октября его армия в одностороннем порядке прекращает огонь.

Но в Тегеране уже тоже поняли, что план Багдада провалился, и потому в ответ 30 сентября выдвинули просто издевательский список: отставка Саддама Хусейна, выплата Ираком репараций и официальные извинения, переход Басры под иранское управление на время выплаты репараций, а также проведение референдума о статусе Иракского Курдистана.

Естественно, Саддам даже отвечать на это не стал. 7 октября он возобновил наступление, и его армия, пусть медленно, но продолжила продвижение. Впрочем, темпы уже не имели значения: теперь целью Багдада стало "принуждение к миру" – он хотел заставить Тегеран согласиться на условия 28 сентября. Спустя месяц Хусейн повторил свое предложение, но ответ Ирана оказался прежним, и все продолжилось: иракская армия черепашьим темпом шла вперед, иранская отступала, но не сдавалась.

При этом, кстати, нельзя сказать, что боевые действия были интенсивными – за период с сентября по декабрь безвозвратные потери иракской армии составили 4000 человек, иранской – 4500. Да и суммарная площадь, захваченная иракской армией к концу года, составляла скромные 15-17 тысяч кв. км или 0,01% иранской территории.

Правда, Иран все еще не мог переломить ситуацию на фронте, но решил действовать нелинейно: в ночь на 28 ноября 1980 года его морпехи провели операцию "Морварид", уничтожив нефтяные терминалы в районе главного морского порта Ирака – Басры, – чем нанесли существенный урон экономике противника. Эта операция никак не сказалась на ситуации на фронте, но там и без нее иракское наступление выдыхалось и в декабре полностью остановилось.

Война в первый раз оказалась в тупике: Ирак добился ограниченных успехов, поэтому хочет завершить ее, но не может заставить противника согласиться, а Иран не только не желает смириться со сложившимся статус кво, но и хочет перевернуть его с ног на голову – однако не имеет достаточно сил для этого.

Однако после Нового года ситуация изменилась. Ключевые события произошли далеко от линии фронта – в Тегеране: там 20 января 1981 года, в день инаугурации нового президента США Рональда Рейгана, исламисты ушли из американского посольства и освободили всех заложников. В ответ новая администрация Белого дома развернула политику на 180 градусов, начав военную поддержку Ирана. Не то, чтобы Рейган любил исламистов, – просто он не хотел усиления советского союзника и потому решил поддержать тех, кого Америка еще вчера считала террористами.

Январь 1981-го. Американские заложники возвращаются из Тегерана. Штаты становятся союзником Ирана

Подобный разворот курса был первым, но далеко не последним за долгие восемь лет войны, – в дальнейшем и Штаты еще не раз поменяют сторону, которую поддерживают, да и другие союзники обеих воюющих держав будут делать то же самое. Но в 1981-м американский кульбит пошел на пользу именно Тегерану: иранские "Фантомы" получили запчасти, а армия – новое оружие.

Вместе со Штатами изменил позицию и Израиль. Он уже тогда беспокоился насчет ядерного оружия у соседей, только подозревал не Иран, а Ирак; поэтому 7 июня его ВВС, состоявшие из американских F-15 и F-16, разбомбили иракский ядерный реактор "Осирак". А спустя месяц весь мир узнал, что Израиль шлет Ирану оружие и запчасти: 18 июля его транспортный самолет залетел на советскую территорию и был сбит.

Конечно, такой поворот не добавил Тегерану популярности в арабском мире, но зато благоприятно (для него) повлиял на ситуацию на фронте. Иран еще в январе попытался провести первое контрнаступление, но оно готовилось впопыхах и оказалось провальным, – зато ко второму, назначенному на сентябрь, подошли уже основательно. Оно длилось больше двух месяцев, завершившись в декабре, и к тому времени Иран освободил около 40% территории, потерянной в 1980-м.

В такой ситуации о каких-либо мирных переговорах не могло быть и речи: Саддам не хотел проявлять инициативу со слабой позиции, да и знал, что Хомейни все равно откажется. Поэтому иракская армия начала строительство мощных оборонительных укреплений, а Тегеран готовил новое наступление, задействовав, помимо военных, и политические рычаги.

Так, по просьбе иранцев (подкрепленной обещанием дешевой нефти) президент Сирии Асад 8 апреля 1982 года объявил о перекрытии главной экспортной артерии Ирака – нефтепровода Киркук – Банияс. Это нанесло огромный удар по иракской экономике, который удалось исправить только спустя три года – с помощью Саудовской Аравии: совместными усилиями был построен нефтепровод в эту страну, ставшую посредником в экспорте нефти из Ирака.

Но на пару лет Багдад стал предельно уязвим. В конце апреля иранская армия перешла в наступление и за месяц освободила половину всей территории, оккупированной противником во время первой фазы войны. За Ираком оставалось лишь около 10% того, что он захватил. Вкупе с подорванной экономикой перспективы для Багдада выглядели плачевно.

Правда, тяжело приходилось и Ирану. В 1981 году в в ходе серии терактов были убиты президент и премьер страны, а также десятки других чиновников.

Но, тем временем, произошел очередной внешнеполитический поворот: 6 июня Израиль вторгся в Ливан. Воспользовавшись ситуацией, Саддам заявил, что готов объявить перемирие и даже признать себя агрессором, вывести войска со всей иранской территории и отправить их на помощь ливанцам. В подтверждение своего заявления Багдад 20 июня очистил почти все захваченные земли – кроме небольшого участка, необходимого для контроля над рекой Шатт-эль-Араб. Больше того, в мирное предложение Ирака "вписалась" Саудовская Аравия, предложив Ирану за подписание мирного договора 50 млрд долларов (около 170 млрд сегодняшних по покупательной способности).

Понятно, что такой "мирный пакет" в Тегеране рассматривали серьезно, и большинство окружения Хомейни выступало за его принятие, но в итоге аятоллу убедили отказаться. Иран выставил Саудовской Аравии условие в 150 млрд долларов "отступных", в ответ на что взбешенный король Фахд распорядился передать Ираку огромные запасы американских высокоточных ракет. С их помощью Багдад начал "экономическую" войну в Персидском заливе, обстреливая танкеры с иранской нефтью, – все с той же целью "принуждения к миру".

Саудовский король Фахд предлагал Ирану в 1982-м 50 млрд долларов за окончание войны

"Я пью эту чашу с ядом"

Но Иран все еще надеялся на победу. Осенью он начал очередное наступление, перейдя на территорию противника, однако, несмотря на отдельные успехи, в целом оно оказалось неудачным.

"Белая полоса" Тегерана подошла к краю. И дело не только в провале наступления или ударам по танкерам – большой геополитический маятник вновь качнулся в другую сторону. Летом 1982 года в оккупированном израильтянами Южном Ливане началось партизанское движение, которое вскоре оформилось в организацию "Хезболла", – и вскоре Тель-Авив выяснил, что за ней стоит Тегеран, который поставляет боевикам, в том числе, американское оружие, полученное от Израиля.

Естественно, что в такой ситуации израильское руководство приложило все усилия для убеждения Вашингтона в необходимости отказа от поддержки Ирана. Оценки американской разведки относительно распространения исламской революции в регионе совпали с доводами Тель-Авива – и Рейган отдал команду снова сменить вектор. В начале 1983 года США и Израиль перестали поставлять Ирану оружие и запчасти, а спустя несколько месяцев Вашингтон начал вести скрытые переговоры с Багдадом. Их внешним итогом стало открытие в 1984 году посольства Штатов в Ираке, которого там не было со времен Шестидневной войны 1967 года. Их скрытым итогом стало возобновление поставок американского оружия Ираку.

В таких условиях перспективы победы Ирана в войне стали призрачными. Наступление 1983 года принесло очень ограниченные успехи, а в 1984-м все попытки и вовсе оказались провальными. К концу весны 1984-го фронт стабилизировался, и стороны перешли к войне на истощение – то есть к бомбардировке городов противника. И в этой войне Ирак снова получил преимущество, поскольку получал от СССР и самолеты, и запчасти к ним, а Ирану пришлось заходить на "черный рынок" вооружений, чтобы хотя бы частично сохранять свои ВВС в боеспособном состоянии.

Правда, и здесь было все не так однозначно. В 1986-м всю Америку потряс скандал, ставший известным как "Ирангейт": СМИ выяснили, что ЦРУ по указанию Белого дома, но втайне от Конгресса и израильского союзника, продавало оружие Ирану (одновременно официально продавая Ираку) и вырученные деньги отправляло никарагуанским партизанам ("контрас"). Причем вся эта грязная сделка имела под собой вполне благородную цель: таким способом спецслужба договорилась о том, что "Хезболла" отпустит американских заложников в Ливане.

Все это еще раз продемонстрировало, как вроде бы локальная война оказывается тесно вплетенной в мировую геополитическую сеть. При этом сами события на фронте в мире уже мало кого волновали, поскольку, начиная с 1983-го, происходило одно и то же: Иран пытался атаковать, но в результате проваливался. Лишь однажды – как раз в том самом 1986-м на фоне "Ирангейта" – армия Тегерана захватила стратегически важный иракский полуостров Фао, чем перекрыла все морские пути из Басры, однако этот иранский успех обеспокоил одновременно Москву и Вашингтон: обе мировые столицы стали давить на Хомейни через ООН и увеличили поставки вооружений Багдаду. Ирану пришлось остановить наступление – и Хомейни стало ясно, что одержать полную победу ему не дадут.

В принципе, в этот момент уже можно было заканчивать войну. Но Тегеран все еще рассчитывал на какую-нибудь очередную смену мирового вектора (вроде эскалации отношений между СССР и США), которая позволит добиться своих целей, а потому отвечал отказом на все мирные инициативы. Больше того, в конце 1986-го иранская армия предприняла попытку генерального наступления на Басру и даже взяла ее в осаду, но Ирак использовал химическое оружие и в итоге вынудил противника отступить.

Безусловно, использование химического оружия было военным преступлением, однако Иран выглядел в этом плане не лучше, используя в боевых действиях отряды 14-летних подростков, вручая им пластиковые "ключи от рая" (а позже и сам применил химическое оружие). Вообще по ходу войны обе стороны много раз пересекали моральные границы, разрушили экономику друг друга – и все это ради того, чтобы спустя семь лет оказаться почти там же, где находились вначале.

К 1987-му бессмысленность продолжения войны была уже очевидна всем, кроме Тегерана. Нужен был аргумент, который заставит Хомейни отказаться от планов экспорта исламской революции в соседнюю страну. И он нашелся – в результате глобальных изменений в мировой геополитике.

Хотя начиналось все для Тегерана хорошо: в 1986-м началось улучшение отношений между СССР и Китаем, в результате чего Пекин стал посредником между Советским Союзом и Ираном в их попытках прекратить конфронтацию. Тут был обоюдный интерес: Тегеран рассчитывал на ослабление советской помощи Ираку, а Москва – на прекращение иранской помощи афганским моджахедам.

Но еще до завершения этих переговоров о них узнал Ирак, который в ответ начал демонстративно сближаться со Штатами. США, в свою очередь, после "Ирангейта" окончательно отказались от помощи Ирану и заняли резко проиракскую позицию. После того, как кувейтский танкер с нефтью подорвался на иранской мине в Персидском заливе, американские корабли начали эскортировать суда Кувейта.

Вдобавок к этому в июле 1987-го в Бейруте "Хезболла" захватила французских журналистов, Париж обвинил во всем Иран и, разорвав дипломатические отношения, отправил в Персидский залив группу авианосцев.

21 сентября американцы атаковали иранское судно, которое ставило мины у берегов Бахрейна, захватили и затопили его. Спустя несколько дней отряды Корпуса стражей исламской революции (КСИР) атаковали британский танкер, и в ответ на это Лондон закрыл посольство Ирана в своей стране.

В общем, за несколько месяцев Тегеран собрал против себя коалицию ведущих западных государств, готовых к активным действиям. И долго ждать этих действий не пришлось: 19 октября ВМС США обстреляли иранские нефтяные платформы. Вместе с авианалетами на иранские танкеры со стороны Ирака (на которые Запад закрывал глаза) это все дало "нужный" эффект: экономика Ирана начала трещать по швам, и Хомейни сдал позиции.

Осенью 1987-го генсек ООН Хавьер Перес де Куэльяр посетил Багдад и Тегеран. Во время его визита Хомейни впервые с начала войны согласился на перемирие, ставя лишь одно условие, причем такое, на которое Саддам соглашался раньше, – признание Ираком ответственности за начало войны. Но теперь уже обозленные Вашингтон, Лондон и Париж, желавшие наказать Тегеран, дали понять Саддаму, что на уступки идти не нужно.

Эти настроения усилились, когда 14 апреля 1988 года американский фрегат USS Samuel B. Roberts подорвался на иранской мине. Багдад понял, что пришло его время, и спустя три дня – 17 апреля – начал крупное наступление. Еще спустя сутки ВМС США атаковали три иранские нефтяные платформы.

Ирану удалось остановить иракскую атаку, но 12 июля Багдад начал новое наступление, которое, впрочем, имело тактический характер: спустя пять дней Саддам уже с сильной позиции официально озвучил новые условия перемирия. Теперь он соглашался отвести все свои войска с иранской территории в обмен на гарантии свободного передвижения иракских судов по реке Шатт-эль-Араб и в Персидском заливе.

В тот же день президент Ирана (и нынешний аятолла) Али Хаменеи отправил письмо генсеку ООН с заявлением о готовности начать переговоры о мире. А 19 июля лично аятолла Хомейни выступил с телеобращением.

"Принять это решение было для меня болезненнее и вреднее, чем испить чашу с ядом. Уповая на бога, я пью эту чашу, чтобы по его решению прекратить эту мясорубку", – заявил он.

"Мясорубка" после этого длилась еще месяц, поскольку первый раунд переговоров в Нью-Йорке был сорван, и к ним вернулись лишь 6 августа – чтобы уже спустя сутки согласовать условия перемирия. Оно официально вступило в силу с 20 августа 1988 года.

1988-й. Коллаж The New York Times к концу войны

Урок истории

Мирного договора Ирак и Иран так никогда и не подписали. Впрочем, в нем не было необходимости, так как войска обеих стран вернулись за собственную границу, и спорными оставались лишь вопросы реки Шатт-эль-Араб и репараций. Но они вскоре стали неактуальными, поскольку в 1990-м Саддам Хусейн ввязался в новую войну, оккупировав Кувейт: в этой войне Штаты стали главным противником Ирака, а потому Иран оказался союзником.

Всё остальное происходило уже в ХХI веке: на наших глазах Ирак Саддама был уничтожен и превратился сначала в сателлита США, а потом фактически в сателлита Ирана. Правда, аятолла Хаменеи (занявший место умершего Хомейни в 1989-м) экспортом исламской революции в соседнюю страну не занимается – ему сейчас вообще не до "экспорта".

Так что геополитические последствия войны 1980-88 годов давно уже стали историей и никак не влияют на сегодняшний день. А вот другие ее последствия и уроки важны и сегодня:

1. Любой план войны, не предусматривающий полного военного поражения противника, обречен на провал. Это еще раз подтвердилось в 2022-м в Украине.
2. Нападение Ирака в расчете на развал находившегося в состоянии хаоса Ирана в итоге привело лишь к укреплению фундаменталистского режима. И это важно в контексте сегодняшнего нападения Израиля на Иран.
3. Расчет на изменение геополитической ситуации всегда оборачивается крахом, поскольку "полезные кульбиты" одних мировых лидеров компенсируются "вредными кульбитами" других.
4. Война, цели которой не достигаются в течении первых месяцев, переходит в затяжную и – в конечном итоге – бессмысленную, поскольку последующие годы боевых действий способны принести лишь тактические успехи. И это важно для понимания того, нужно ли продолжать войну в Украине.
5. Тактические успехи, достигаемые в ходе длительной войны, не способны компенсировать того урона, который наносится в ходе такой войны. И с этими последствиями предстоит столкнуться еще и Украине, и России.

Ирак, начавший войну в 1980-м, так и смог восстановиться после нее